Становление национального самосознания в России хронологически относится к началу - первой четверти девятнадцатого века. В это время наша страна переживала достаточно сильные изменения во всех сферах жизни. Проникновение в годы правления императора Александра I новейших достижений западноевропейской мысли, знакомство с трудами Гегеля, Шеллинга и Канта, существенные изменения на внешнеполитической арене - всё это непосредственным образом влияло на настроение и мировоззрение образованной дворянской элиты, а также постепенно разрастающегося разночинства. Так, например, Отечественная война 1812 года вызвала в России небывалый подъем национально-патриотических чувств, но позднее, когда русская армия вошла в Европу, возникло более сложное ощущение: сравнение отечественных порядков с европейскими. Итогом такого сравнения было появление целого ряда тайных обществ, имевшие своей целью реформы в европейском направлении - отмену крепостного права и введение конституционного правления, неудачное выступление которых 14 декабря 1825 года на целых тридцать лет определило реакционно-консервативный курс императора Николая I. Именно в таких конкретно-исторических условиях происходило становление национального самосознания в образованных кругах российского общества.

Поражение декабристов было не просто военной неудачей группы заговорщиков, - речь шла о понимании бесперспективности попыток прямого, форсированного насаждения европейских порядков в России. Позднее мыслящие люди тридцатых-сороковых годов девятнадцатого века, порицая методы декабристов, и не считая возможным идти по их пути, они вместе с тем, мучительно ощущали отсталость своей страны по сравнению с Европой, тем более что в душной атмосфере николаевского царствования они не видели обнадеживающего выхода из сложившегося положения.

Одновременно с этим происходит осознание недостатков идеализируемого ранее общественного стоя Европы. Социальные контрасты и противоречия нарождающегося капитализма постепенно проявлялись: "язва пролетариата" - это понятие в 30-40е годы для многих русских мыслителей стало своего рода символом, обозначением внутренней несостоятельности европейского буржуазного прогресса. Фиксировались и другие оборотные стороны буржуазного развития: гипертрофированное чувство собственничества, эгоизм, индивидуализм и т.д. В укреплении подобных настроений сыграла немалую роль июльская революция 1830 года во Франции, а также череда европейских революций 1847-1848 г. г. В итоге, все вышеупомянутое обусловило разочарование образованной части русского общества в идеалах европейского Просвещения с его верой в безграничные возможности человеческого разума недопустить ошибок и переустроить окружающий мир на лучших основаниях, и постепенному отходу от рационализма. С этого времени стали предприниматься попытки коренного переосмысления всей утвердившейся ранее системы мировоззренческих, ценностных ориентиров.

Начало активному поиску новых парадигм развития России было положено знаменитым "Философическим письмом" П.Я. Чаадаева, впервые опубликованном в журнале "Телескоп" (1836). Сочинение потрясло современников своим откровенным историософским нигилизмом, неприятием национальных традиций и идеалов.

Своеобразие позиции П.Я. Чаадаева состояло в том, что он сделал прошлое России основой для оценки её настоящего и будущего, войдя при этом в решительное противоречие с господствующей доктриной. Согласно изложенной им концепции, Россия в отличие от "энергичного" Запада, воздвигшего "храмину современной цивилизации" под непосредственным воздействием христианства, с самого начала оказалась в стороне от "великой мировой работы". Причина этого - её изначальная зависимость от Византии. В результате Россия оказалась оторванной от живительного учения Христа, замкнулась в религиозном обособлении и ничто из происходящего в Европе не достигало её пределов. Чаадаев пишет об этом так: "…новые судьбы человеческого рода совершались помимо нас. Хотя мы и назывались христианами, плод христианства для нас не созревал"[1].