Николай Гоголь дебютировал в литературе как автор весёлых рассказов из жизни украинского села, преисполненных мотивами басен, живым народным украинским юмором и карнавальными радостями. Однако финал его литературной жизни был обозначен недовольством собственной судьбой, а также очень критическим отношением ко всему, что он сделал. Это дало многим исследователям основание говорить о кризисе его творчества под воздействием религиозных идей, которые – якобы – привели его к смерти. Можно заметить, что из-под внешней темы его произведений постоянно пробиваются другие темы, показывающие художественную проницательность и силу данного произведения.

Исследователи жизни и творчества Гоголя уже давно отметили, что такими темами – можно сказать, главными в творчестве Гоголя – были зло и борьба со злом, грех и смерть. Поэтому еще в начале тридцатых годов прошлого века Борис де’Шлозер писал, что всё творчество писателя находится под знаком смерти – sub specie mortis.

Выдающийся российский религиозный философ Николай Бердяев в книге «Русская идея», презентуя развитие российской религиозной мысли в ХІХ веке, охарактеризовал Гоголя таким образом: «Он переживал своё христианство страстно и трагически [ .]; Исповедовал религию страха [ .]; Искал, прежде всего, спасения».

Эти темы пронизывают всё творчество Гоголя. Но если в ранних произведениях писателя они выражают органическую связь с украинским народным творчеством, то в более поздних произведениях более выразительным является экклезиальный характер, связанный с аскетической традицией Отцов Церкви.

Изменение в творчестве автора «Мёртвых душ», которое мы выразительно видим после 1840 года, не является переходом на другой путь, а интенсивной борьбой за красоту человека, но будто с другой стороны. Если красота расходится с добром, то не является правдивой красотой, а пустой формой, искушением. Гоголь постоянно занят проблемой: как сберечь эстетичный элемент в человеке? Как спасти в человеке то, что является человеческим? Как повернуть ее добру, от которого оторвалась современность в своих эстетичных поисках? Отсюда возникает навязывание им искусству теургического задания: «Нельзя повторять Пушкина, – говорил он. – Сейчас перед искусством стоит другое задание – инспирировать человечество к борьбе за Царствие Божье». Это означает сочетание творчества с той услугой миру, какая присущая Церкви.

Настоящую красоту можно найти лишь там, где имеется настоящее добро. Поэтому всё своё внимание писатель сосредоточивает на моральных вопросах. Это приводит к переосмыслению собственного творчества, своей позиции как человека и писателя, новой интерпретации роли искусства и культуры.

Чтобы понять логику творчества Гоголя – особенно в конце 30–40-х годов XIX века – нужно выяснить такой вопрос. В христианском понимании (а собственно, в русле христианской мысли развивается мнение автора на грани 30–40 годов) красота является онтологической категорией, неразрывно связанной с смыслом бытия. Она заложена в Боге. Отсюда вывод, что существует лишь одна правдивая Красота – Сам Бог. Любая земная красота является только образом, большей или меньше мерой отображая прообраз. Для христиан является понятным, что абстрактная категория «красоты» теряет свой смысл вне таких понятий как добро, правда, спасение. Все, что не с Богом, что не соединено Его Духом – все это уродливо, этот тёмный ад (ад кромешный). Поэтому так важно отличать настоящую внутреннюю красоту от красоты фальшивой, внешней. Настоящая красота – не изменяется, не проходит. Она является духовной категорией. Она принадлежит к другому миру, хотя может проявляться и в этом мире. Внешняя красота быстротечная – она лишь привлекательная красота, «прелесть».

Известное высказывание Достоевского «красота спасет мир» является не только метафорой, но и прецизионной и глубокой интуицией христианства, воспитанного на тысячелетней православной традиции поиска этой красоты. Традиция восточного христианства избирает красоту как одно из доказательств существования Бога. Согласно известной легенде – последним аргументом для киевского князя Владимира во время выбора веры было свидетельство послов о небесной красоте собора Айя-София и отправленной там литургии. Для христианского сознания красота не является целью сама по себе. Она является лишь образом, знаком, причиной, одной из дорог к Богу.

Гоголевская идея изменения общества была связана с идеей преобразования человека и всей его жизни. Метко заметил Николай Бердяев, что «общественная тема была в нас лишь конкретизацией темы о человеке».

Человек никогда не перестает быть иконой Бога, невзирая на то, что в ежедневной жизни бывает достаточно тяжело это заметить. Оглядываясь вокруг и критически глядя на самого себя, человек не может сразу найти в себе образ Божий. Невзирая на это, он есть в каждом человеке. Он может быть омрачён, скрыт и даже испорчен, но он является в нас гарантией нашего существования. Процесс духовного развития заключается в открытии в себе этого образа, отображении его, очистке и обновлении. Этот процесс Отцы Церкви называли обожествлением, или участием человека в жизни Бога (theosis). Обожествление – духовное преображение человека – имеет христоцентричный характер, поскольку заключается в «уподоблении Христу». Отец Сергей Булгаков называл его «духовным художеством».